Неточные совпадения
— А, ты так? —
сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к брату, указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг еще из Киева, очень замечательный человек. Его, разумеется, преследует
полиция, потому что он не подлец.
— Ну, я пойду в
полицию — представляться, —
сказал Дмитрий. Айно ушла с ним заказывать памятник на могилу.
— Губернатор приказал выслать Инокова из города, обижен корреспонденцией о лотерее, которую жена его устроила в пользу погорельцев. Гришу ищут, приходила
полиция, требовали, чтоб я
сказала, где он. Но — ведь я же не знаю! Не верят.
— А почему нигде нет
полиции? А что
сказали министры депутации от прессы?
— Велено
сказать в
полицию, когда вы приедете, надо сказать-то?
— Да, интересно, —
сказал Самгин, разбираясь в «системе фраз» агента
полиции.
«Дура, — мысленно обругал ее Самгин, тотчас повесив трубку. — Ведь знает, что разговоры по телефону слушает
полиция». Но все-таки сообщил новость толстенькому румянощекому человеку во фраке, а тот, прищурив глаз, посмотрел в потолок,
сказал...
— Это — Лепин, кажется — мэр Парижа или префект
полиции, —
сказала Марина. — Неинтересно, какие-то домашние дела.
А в конце концов, черт знает, что в ней есть, — устало и почти озлобленно подумал он. — Не может быть, чтоб она в
полиции… Это я выдумал, желая оттолкнуться от нее. Потому что она
сказала мне о взрыве дачи Столыпина и я вспомнил Любимову…»
— Больного нет, —
сказал доктор, не поднимая головы и как-то неумело скрипя по бумаге пером. — Вот, пишу для
полиции бумажку о том, что человек законно и воистину помер.
— Ах, тихоня! Вот шельма хитрая! А я подозревала за ним другое. Самойлов учит? Василий Николаевич — замечательное лицо! — тепло
сказала она. — Всю жизнь — по тюрьмам, ссылкам, под надзором
полиции, вообще — подвижник. Супруг мой очень уважал его и шутя звал фабрикантом революционеров. Меня он недолюбливал и после смерти супруга перестал посещать. Сын протопопа, дядя у него — викарный…
— А, это вы, —
сказал студент. — Солдат или
полиции нет на бульваре?
— Он — двоюродный брат мужа, — прежде всего сообщила Лидия, а затем, в тоне осуждения, рассказала, что Туробоев служил в каком-то комитете, который называл «Комитетом Тришкина кафтана», затем ему предложили место земского начальника, но он
сказал, что в
полицию не пойдет. Теперь пишет непонятные статьи в «Петербургских ведомостях» и утверждает, что муза редактора — настоящий нильский крокодил, он живет в цинковом корыте в квартире князя Ухтомского и князь пишет передовые статьи по его наущению.
— Вот, если б Обломова сын пропал, —
сказал он на предложение жены поехать поискать Андрея, — так я бы поднял на ноги всю деревню и земскую
полицию, а Андрей придет. О, добрый бурш!
— А! испугались
полиции: что сделает губернатор, что
скажет Нил Андреич, как примет это общество, дамы? — смеялся Марк. — Ну, прощайте, я есть хочу и один сделаю приступ…
— Постой! Я сам представлюсь! —
сказал Марк, вскочил с кресел и, став в церемонную позу, расшаркался перед Райским. — Честь имею рекомендоваться: Марк Волохов, пятнадцатого класса, состоящий под надзором
полиции чиновник, невольный здешнего города гражданин!
— Я не спрашиваю вас, веруете ли вы: если вы уж не уверовали в полкового командира в полку, в ректора в университете, а теперь отрицаете губернатора и
полицию — такие очевидности, то где вам уверовать в Бога! —
сказал Райский. — Обратимся к предмету вашего посещения: какое вы дело имеете до меня?
Он
сказал, что
полиция, которая большею частью состоит из сипаев, то есть служащих в английском войске индийцев, довольно многочисленна и бдительна, притом все цветные племена питают глубокое уважение к белым.
—
Полиция прислала за бесписьменность. Мы просим не присылать, а они всё шлют, —
сказал смотритель, сердито косясь на старика.
Устыдившись гласности,
полиция сказала, что она не требует высылки, а только какую-то ничтожную сумму денег в обеспечение (caution), что ребенок не кто-нибудь другой, а он сам.
Что тут винить с натянутой регуловской точки зрения человека, — надобно винить грустную среду, в которой всякое благородное чувство передается, как контрабанда, под полой да затворивши двери; а
сказал слово громко — так день целый и думаешь, скоро ли придет
полиция…
Соколовского схватили в Петербурге и, не
сказавши, куда его повезут, отправили в Москву. Подобные шутки
полиция у нас делает часто и совершенно бесполезно. Это ее поэзия. Нет на свете такого прозаического, такого отвратительного занятия, которое бы не имело своей артистической потребности, ненужной роскоши, украшений. Соколовского привезли прямо в острог и посадили в какой-то темный чулан. Почему его посадили в острог, когда нас содержали по казармам?
Может, Бенкендорф и не сделал всего зла, которое мог сделать, будучи начальником этой страшной
полиции, стоящей вне закона и над законом, имевшей право мешаться во все, — я готов этому верить, особенно вспоминая пресное выражение его лица, — но и добра он не сделал, на это у него недоставало энергии, воли, сердца. Робость
сказать слово в защиту гонимых стоит всякого преступления на службе такому холодному, беспощадному человеку, как Николай.
После 13 июня 1849 года префект
полиции Ребильо что-то донес на меня; вероятно, вследствие его доноса и были взяты петербургским правительством странные меры против моего именья. Они-то, как я
сказал, заставили меня ехать с моей матерью в Париж.
«Играющие» тогда уже стало обычным словом, чуть ли не характеризующим сословие, цех, дающий, так
сказать, право жительства в Москве. То и дело
полиции при арестах приходилось довольствоваться ответами на вопрос о роде занятий одним словом: «играющий».
У Григорьева была большая прекрасная библиотека, составленная им исключительно на Сухаревке. Сын его, будучи студентом, участвовал в революции. В 1905 году он был расстрелян царскими войсками. Тело его нашли на дворе Пресненской части, в груде трупов. Отец не пережил этого и умер. Надо
сказать, что и ранее Григорьев считался неблагонадежным и иногда открыто воевал с
полицией и ненавидел сыщиков…
— Ваше превосходительство, —
сказал Долгоногов холодно и твердо, — в другое время я готов выслушать все, что вам будет угодно
сказать. Теперь прежде всего я требую немедленного освобождения моего ученика, незаконно арестованного при
полиции… О происшествии я уже послал телеграмму моему начальству…
Было что-то ободряющее и торжественное в этом занятии полицейского двора людьми в мундирах министерства просвещения, и даже колченогий Дидонус, суетливо вбегавший и выбегавший из
полиции, казался в это время своим, близким и хорошим. А когда другой надзиратель, большой рыжий Бутович, человек очень добродушный, но всегда несколько «в подпитии», вышел к воротам и
сказал...
Ты говоришь: верую, что будет мир, а я сейчас слышал, что проскакал курьер с этим известием в Иркутск. Должно быть, верно, потому что это
сказал почтмейстер Николаю Яковлевичу. Будет ли мир прочен — это другой вопрос, но все-таки хорошо, что будет отдых. Нельзя же нести на плечах народа, который ни в чем не имеет голоса, всю Европу. Толчок дан поделом — я совершенно с тобой согласен. Пора понять, что есть дело дома и что не нужно быть
полицией в Европе.
После приобщения он поручил Михаилу Александровичу съездить к Виноградскому (который тогда правил должность губернатора) и
сказать ему пожелание, чтобы в случае его кончины Анненков, Свистунов и Муравьев были его душеприказчиками и чтобы
полиция ни во что не вмешивалась.
— Ну
скажите же мне, пожалуйста, ну где же? где она ходит, эта
полиция? Когда всему этому будет последний конец?
— Поскули у меня еще… Я тебе поскулю… Вот вскричу сейчас
полицию и
скажу, что ты меня обокрала, когда я спал. Хочешь? Давно в части не была?
Десятки раз он воображал себе все, что он
скажет сначала в доме, а потом в
полиции, и каждый раз у него выходило по-иному.
Марья Корсунова в разговоре с матерью
сказала ей, отражая в своих словах мнение
полиции, с которою она жила дружно, как со всеми людьми...
— Николай был прав! —
сказала Людмила входя. — Его арестовали. Я посылала туда мальчика, как вы
сказали. Он говорил, что на дворе
полиция, видел полицейского, который прятался за воротами. И ходят сыщики, мальчик их знает.
Начальник
полиции сказал ей то же, что говорил и жандарм, что они ничего не могут, что на это есть распоряжение министра.
— По фамилии не могу знать-с, а величали его тут Михаилом Трофимычем. (
Скажу здесь мимоходом, что я доискивался некоего Михаила Трофимыча Тебенькова, который, давши, по сношению моему с NN
полицией, недостаточное показание, неизвестно куда потом скрылся. Можно себе представить мое радостное изумление при словах Маслобойникова.)
— Поди
скажи, коли что нужно, в
полицию бы пришел; а теперь некогда, — решил городничий.
— Когда я его стал будить, — рассказывал Руммель, — он начал ругаться, вынул револьвер, грозил всех перестрелять, а когда я
сказал, что пошлю за
полицией, — он заявил, что на
полицию плюет и разговаривать может только с плац-адъютантом. Мы уже посылали за
полицией, но квартальный его знает и боится войти: застрелит! — закончил содержатель буфета.
— Хоть все это довольно правдоподобно, однако я должен предварительно собрать справки и теперь могу
сказать лишь то, что требование московской
полиции передать дело господина Тулузова к ее производству я нахожу неправильным, ибо все следствия должны быть производимы в местах первичного их возникновения, а не по месту жительства обвиняемых, и это распоряжение
полиции я пресеку.
Надобно
сказать, что сей петиметр был довольно опытен в отвертываньи от дуэлей, на которые его несколько раз вызывали разные господа за то, что он то насплетничает что-нибудь, то сострит, если не особенно умно, то всегда очень оскорбительно, и ему всегда удавалось выходить сухим из воды: у одних он просил прощения, другим говорил, что презирает дуэли и считает их варварским обычаем, а на третьих, наконец, просто жаловался начальству и просил себе помощи от
полиции.
— Третие-с, — продолжал советник все более и более с озлобленными глазами, — это уж вы сами должны хорошо знать, и
скажите, как он собирает оброк с своих мужиков? По слухам, до смерти некоторых засекал, а вы, земская
полиция, все покрывали у него.
Теперь эти свойства всецело перенеслись на отвлеченную, фантастическую почву, где уже не имелось места ни для отпора, ни для оправданий, где не было ни сильных, ни слабых, где не существовало ни
полиции, ни мировых судов (или, лучше
сказать, существовали, но единственно в видах ограждения его, Иудушкиных, интересов) и где, следовательно, он мог свободно опутывать целый мир сетью кляуз, притеснений и обид.
— Ну как не пойдет?
Скажите ему, что я ему приказываю, что я агент тайной
полиции и приказываю ему, чтоб он сейчас шел, а то я донесу, что он в Петербург собирается.
—
Полиция города Дэбльтоуна исполнит свой долг, сэр, —
сказал судья Дикинсон надменно. — Я не допущу, чтобы впоследствии писали в газетах, что в городе Дэбльтоуне арестовали человека без достаточных оснований.
И он долго говорил о молодых людях, по почему-то не хотел назвать Володина. Про полицейских же молодых людей он
сказал на всякий случай, чтоб Миньчуков понял, что у него и относительно служащих в
полиции есть кое-какие неблагоприятные сведения. Миньчуков решил, что Передонов намекает на двух молодых чиновников полицейского управления: молоденькие, смешливые, ухаживают за барышнями. Смущение и явный страх Передонова заражал невольно и Миньчукова.
— Как же, как же, помилуйте, с величайшим удовольствием, —
сказал Миньчуков, простирая вперед свои широкие ладони, — конечно, мы,
полиция, должны знать, если за кем есть что-нибудь неблагонадежное или нет.
— Вам бы, Матвей Савельич, не столь откровенно говорить среди людей, а то непривычны им ваши мысли и несколько пугают. Начальство — не в
полиции, а в душе людской поселилось. Я — понимаю, конечно, добрые ваши намерения и весьма ценю, только — по-моему-с — их надо людям подкладывать осторожно, вроде тихой милостыни, невидимой, так
сказать, рукою-с!
— Вот позвать
полицию… — вяло
сказал Кожемякин.
Посему, ежели кто вам
скажет: идем и построим башню, касающуюся облак, то вы того человека бойтесь и даже представьте в
полицию; ежели же кто
скажет: идем, преклоним колена, то вы, того человека облобызав, за ним последуйте.